Поэт Иван Волосюк рассказал о том, как сегодня живёт Донецк, об отношении жителей региона к Ахметову и о том, чем история Донбасса похожа на историю США или Австралии.
Вы уехали из Донецка в августе 2014-го — что стало точкой невозврата?
— В конце июня из Донецка уехали жена и дочь. Мне, конечно же, не хотелось бросать дом. 7 августа я шёл через футбольное поле 72-й школы и услышал отдалённые бахи, к которым уже успел привыкнуть, тем более что прилетало в основном на окраины — Петровка, Кировка, посёлок Октябрьский, а я находился почти в центре. Посмотрев вверх, увидел что-то напоминающее картину "Падение Сихотэ-Алинского метеорита". В воздухе падающий снаряд периодически взрывался (потом сказали, что это была кассетная бомба). Начинка прошла выше моей головы, а в землю ударила уже пустая болванка. Мне слегка зацепило руку — с этим пришлось возиться уже дружковским хирургам. В тот же день я уехал из Донецка.
Почему именно Дружковка — у вас там друзья, родственники?
— Да, в Дружковке живут родители жены.
Какие сегодня настроения в Дружковке?
— Недавно на подконтрольной Украине части Донбасса проводили опрос, где респондентам предлагалось выбрать, какой они видят судьбу региона: в составе единой Украины, в Украине на правах автономии или как самостоятельное государственное образования. Его результаты, казалось бы, должны внушить оптимизм — люди хотят жить в неделимом государстве. Но украинскими законами предусмотрена уголовная ответственность за сепаратизм, так что те, кто поддерживают "ДНР", не скажут об этом никаким социологам. На последних местных выборах дружковчане в основном голосовали за Оппозиционный блок, то есть за бывших депутатов от Партии регионов. А когда в Дружковке проходил митинг в поддержку ассоциации Украины с Евросоюзом, из семидесяти тысяч населения поддержать европейский выбор пришло сорок человек. Сама постановка вопроса, за кого жители Дружковки, неправильна — она даёт повод говорить о том, что разделяет граждан Украины на западе и востоке. Давайте лучше ответим на вопрос, за что жители Дружковки. Они за мир.
Как жители Дружковки отнеслись к переселенцам?
— Дружковка — город маленький, где нет полноценного музея или картинной галереи, кинотеатра, театра. Хотя местных это вряд ли особо волнует. Главное, что здесь почти не было войны, даже супермаркеты не закрывались. И почему в Дружковку "вдруг" решили приехать несколько тысяч людей — многие так и не поняли. Слышал разговор двух пенсионерок: "Хорошо этим беженцам: деньги получают, гуманитарку тоже". А я помню одинокого старика из Макеевки, который ругался с продавцами дружковского магазина из-за того, что его любимые пирожки подорожали на пятьдесят копеек. На что-то другое, кроме этих пирожков, денег у него не было. Так что трагедия у каждого может быть своя, в том числе "копеечная".
Ахметов, говорят по его телеканалам, активно помогает Донбассу по ту и эту сторону: продовольственные наборы и т.п. — вы и другие жители Донбасса ощущаете на себе его помощь?
— Да, продовольственные наборы от его штаба мы получали — их дают раз в месяц. Бутылка подсолнечного масла 250 мл, несколько банок сардин, печеночный паштет, крупы, сахар (по килограмму) и банка сгущёнки на закуску, причём в первых наборах это было не настоящее сгущённое молоко, а "молокосодержащий продукт". И кстати, выдают проднаборы не всем переселенцам, а только некоторым категориям: многодетным семьям, матерям-одиночкам, инвалидам и т. д. Для многих это манна небесная.
Как сегодня относятся к Ахметову в Донбассе? В медиа усиленно муссируется, что он, как более-менее устраивающий руководство и Украины, и России, со временем может возглавить объединённую Донецкую область.
— Если бы эту идею реализовали, Ахметов действительно стал бы "собирателем земель донецких". Он же "наш самый эффективный собственник, который дал высокооплачиваемую работу 140 тысячам людей" — эта идеологическая мантра звучала на телеканалах и в газетах несколько лет. Ахметова действительно считают фигурой самостоятельной — для людей он явно не человек президента, и в ситуации выбора "свой — чужой" его скорее считают своим. А сегодня ради того, чтобы через Донецкую и Луганскую области не проходила государственная граница, нужно идти на любые компромиссы. Что мы сегодня реально имеем? Неподконтрольную Украине часть Донбасса называют территорией, оккупированной "ДНР". А в донецких газетах на карте области украинская сторона обозначена как территория, оккупированная Вооружёнными силами Украины. А значит, война в ближайшие годы не закончится.
Поддерживаете ли вы связь с оставшимися в Донецке друзьями и знакомыми? Как там жизнь, как настроения?
— Конечно, поддерживаю, там мои друзья, бывшие коллеги по работе. Недавно я несколько дней провёл в Донецке — первое время казалось, что в городе всё осталось по-прежнему. Тот же заполненный покупателями "Амстор" на улице Стадионной, те же привычные продукты — донецкое мороженое "Винтер" и кукурузные палочки "Росмен", соления из Харцызска, консервы из Макеевки. Только ценники в рублях, и на первом этаже не стало газетного магазинчика, где продавали украинские издания. А к вечеру улицы резко опустели, и часов в десять-одиннадцать, когда мы возвращались домой, начался отдалённый бой.
А что с Донецким университетом? С той его частью, что осталась в Донецке, а не уехала в Винницу?
— Университет работает, но точно могу сказать только о ситуации с филологическим факультетом — русское отделение осталось дома почти в полном составе. Уехала Элина Свенцицкая, отец которой Михаил Гиршман, учёный с мировым именем, умер в Донецке в 2015 году. Слышал, что в прошлом году абитуриентов было даже больше, чем ожидали, в том числе тех, кто поступил на платное отделение. Но теперь будущих преподавателей русского языка и литературы стало больше, чем их украинских коллег.
Как с украинским языком в Донецке — он предмет ненависти?
— На втором этаже торгового центра "Континент" мы заходили в книжный магазин, где за четыреста рублей продавался "Кобзарь" Тараса Шевченко. Украинские читанки, справочники и словари украинского языка есть и в "Амсторе" — со скидкой 50 %. Даже жёлто-голубые подставки для ручек в продаже видели. В Донецке никому не пришло в голову устроить "шевченкопад" (памятники Шевченко есть в донецком ботаническом саду и возле библиотеки имени Крупской, которая теперь гордо именуется "республиканской"). Но вот барельеф Василя Стуса с филфака убрали, и магазин "Украинский сувенир" на улице Университетской стал просто "Сувениром". Во время последней поездки в Донецк я не слышал, чтобы кто-нибудь говорил по-украински, но, если честно, и раньше это было достаточно редко, и украиноязычные донецкие газеты "Донеччина" и "Свитлыця" выходили мизерными тиражами.
В "ЛНР" появился свой, подчинённый российскому, Союз писателей. А в "ДНР"?
— В Луганске, кажется, в конце 2014 года был основан Союз писателей ЛНР, а в Донецке — его брат-близнец. В СП "ДНР" вошли Владимир Скобцов и Владислав Русанов и другие местные авторы, о которых я до известных событий вообще не слышал.
Самые известные донецкие писатели, как украиноязычные, так и русскоязычные: Рафеенко, Стяжкина, Свенцицкая, Олег Соловей и другие, — уехали и теперь живут кто в Киеве, кто в Виннице. А те, кто остался по разным причинам, пишут или молчат? И если пишут — о чём?
— Не нужно относиться к отъезду или, наоборот, к неотъезду из Донецка как к политическому акту. В Донецке остался такой же "самый известный", как Рафеенко, лауреат "Русской премии" за 2007 год Олег Завязкин, недавно дебютировавший в "Новом мире". Опять-таки в Донецке — Сергей Шаталов, режиссёр, редактор, поэт, стихи которого публиковались в журналах "Арион", "Воздух", "Крещатик", в антологии "Освобождённый Улисс". В последнем номере копенгагенского "Нового берега" вышли его переводы французской поэзии. Сохранил "донецкую прописку" и Игорь Бобырев, по "фейсбучным" записям которого можно будет изучать историю войны в Донбассе. 11 апреля этого года он сделал такую запись: "Вечером кто-то кричал и мешал мне писать. Потом долго стреляли. Всё это отвлекало от какой-то работы. Снова болит голова (таблетки закончились)". О войне — его недавняя подборка в "Волге":
Я сижу в комнате
за окном война
речка за год и та иссохла
трамваи не ходят
и вокруг ничего нет.
К слову, если не ошибаюсь, все уехавшие писатели, как и вы, покинули Донецк именно в августе 2014-го — это же не совпадение?
— Просто август стал переломным, а то, что произошло после, — кошмар, который невозможно уместить в голове. Начались сильные обстрелы. Одна знакомая, живущая в Будённовском районе, рассказывала, что день у них с восьмилетней дочерью начинался с "утренней зарядки" — в пять утра лицом в пол и ползком в коридор.
Ваши новые, условно говоря, военные (антивоенные) стихи публикуются сейчас в российских толстых журналах: "Дружбе народов", "Волге". Там, в стихах, есть строки "Хотят ли русские войны, / Отсюда мне не доглядеться ‹…›" и "‹…› как в Крыму, / где люди есть и человечки", — не возмущает ли это российского читателя, не подводите ли вы эти журналы под монастырь?
— Думаю, не нужно смешивать редакционную политику и просто политику. В 2014 году в журнале "Юность", на одной из первых страниц которого призывали "Защитить жизнь — помочь Новороссии", перечислив деньги жене Губарева, я напечатал стихотворение, в котором были такие слова: "тошнит от русской весны".
Каким был довоенный Донбасс — частью Украины, частью России в Украине, "диким полем"?
— Скажу банальность — Донбасс был регионом с уникальной идентичностью. Лет через сто здесь неизбежно возник бы новый народ со своим языком, то есть люди, которые считали бы себя не русскими (если хотите — не россиянами) и не украинцами. История этого края в чём-то похожа на историю США или Австралии. В XIX веке сюда ехали со всей Российской империи, в том числе беглые каторжники (об этом смотрите у Аркадия Аверченко). В эти места массово переселялись, как сейчас бы сказали, инвесторы — англичане, немцы, бельгийцы, французы... В Дружковке, к примеру, есть французское кладбище. А на послевоенное восстановление шахт гнали политически неблагонадёжных со всего СССР — так здесь оказалась моя бабушка по линии матери, дочь врага народа, которая родилась в Черниговской области. То есть условия для возникновения "плавильного котла" здесь сложились идеальные.
Теперь, в ретроспективе, задним, что ли, умом, какие можно увидеть предпосылки того, что произошло в Донбассе?
— Предпосылки? Донецко-Криворожская республика — разве не предпосылка? Посмотрите на итоги совещательного опроса жителей Донецкой и Луганской областей, который прошёл 27 марта 1994 года. Тогда при 72-процентной явке почти 80% донетчан высказалось за то, чтобы Конституция Украины закрепила федеративно-земельное устройство, за государственный статус русского языка наряду с украинским — чуть больше 87, за участие в экономическом союзе СНГ — 88 %. Так что подобное случившемуся неизбежно бы произошло, но, думаю, намного позже. В отношении Донбасса нужно было проводить грамотную гуманитарную политику. Почему быть евроскептиком в Европе можно, а у нас нельзя? В Донбассе несколько миллионов евроскептиков, они были, есть и никуда не денутся.
На что, на какой исход событий надеются в Дружковке, Донецке, Донбассе, каковы ожидания, с чем они связаны?
— В сложившейся ситуации надеяться не на что. Военного решения у конфликта на юго-востоке Украины, мне кажется, нет. Видели клип Enjoykinʼa "Безысходность"? Это про нас.
Фото: Андрей Назаров
focus.ua
Комментарии